Богословские чтения в Болгаре: так выглядит час расплаты

Фешенебельное здание с прекрасной материально-технической базой и условиями для обучения – и зияющая пустота интеллектуальной беспомощности молодого учебного заведения, разместившегося в нем. Такие выводы по итогам работы первых «Болгарских чтений» сделал известный мусульманский и общественный деятель Рустам Батыр. В своем материале для «business-gazeta.ru» он размышляет о концептуальной дуэли Дамира Мухетдинова и Рафика Мухаметшина, длительном демарше Равиля Гайнутдина и малайзийском опыте.

 «Болгарские чтения» и чтения им. Шигабутдина Марджани – одни за другими, причем с разными составами участников – прошли на этой неделе в исламской академии. Оба мероприятия продемонстрировали, как говаривали в старые добрые времена, «блеск и нищету» нового детища Татарстана. Огромное фешенебельное здание с прекрасной материально-технической базой и условиями для обучения – и зияющая пустота интеллектуальной беспомощности молодого учебного заведения, разместившегося в нем. Впрочем, Болгарская исламская академия лишь начинает свой путь и точка старта – это далеко еще не финал. К чести руководства вуза, на конференцию были приглашены в том числе и идейные оппоненты, а значит, дискуссия обещала быть жаркой. Так оно в итоге и случилось. «Болгарские чтения» шли два дня. Первый день – пленарное заседание, второй – работа в рамках секций. В пленарной части помимо дежурных речей, которые словно под копирку произносятся из раза в раз, было и несколько запоминающихся моментов. Прежде всего, президент академии Камиль Исхаков обозначил, что данное мероприятие будет ежегодным. «Мы открываем с вами новую страницу истории, – отметил он. – На этой святой земле начинают свою работу первые „Болгарские чтения“, которые, я надеюсь, станут традиционными». Вообще, президент приятно удивил многих участников чтений. Если остальные VIP'ы сразу разъехались после пленарной части, то Исхаков активно включился в работу конференции: внимательно слушал доклады, задавал уточняющие вопросы, иногда вступал в дискуссию и даже критиковал некоторых докладчиков. А на второй день конференции Исхаков просто разрывался между разными секциями, стараясь услышать все интересующие его доклады.

 Запомнилось и приветственное письмо одного из учредителей академии Равиля Гайнутдина, которое зачитал его первый заместитель Дамир Мухетдинов. В нем московский муфтий буквально двумя предложениями разнес в пух и прах медийный образ радетелей татарского богословского наследия, который активно пытаются примерить на себя некоторые функционеры ислама, в том числе и у нас в республике. «В текущем году, когда мусульманская общественность России отмечает 200-летие со дня рождения Шихабутдина хазрата Марджани, – говорилось в письме, – акцент, сделанный организаторами конференции на вопросе изучения письменного наследия российского мусульманства, в особенности религиозного его сегмента, исключительно актуален. К нашему общему стыду, мы до сих пор не ввели в научный оборот полный корпус сочинений Шихабутдина Марджани, Ризаэтдина Фахретдина, Мусы Бигиева и других наших значимых богословов». Данную ситуацию Равиль хазрат объясняет «дистрофией мусульманской интеллектуальной среды», ликвидации которой и должна содействовать Болгарская академия. Однако, пожалуй, самым ярким моментом пленарной части конференции стала концептуальная дуэль двух ректоров: Московского исламского института Мухетдинова и Болгарской академии Рафика Мухаметшина. Как и несколько месяцев назад, когда они, облаченные в доспехи своих знаний, сошлись в мировоззренческом ристалище на площадке КФУ, так и в Болгаре ученые пикировали друг друга своим видением того, как должно развиваться исламское образование в России. Мухаметшин в своем выступлении отметив, что и джадидизм и кадимизм являются блестящими страницами истории отечественного ислама, указал, что проект джадидизма, в отличие от кадимизма, предполагает не конфессиональное образование, а попытку построить в условиях, когда закон запрещал мусульманам выходить за его пределы, светскую систему образования, только с исламской оболочкой. Поэтому в рамках джадидских медресе, отметил он, шла подготовка не исламских религиозных деятелей, а светской интеллигенции мусульман. Ректор трех исламских вузов привел интересную статистику: среди 900 выпускников джадидского медресе Хусайния только 30 стали имамами. «Для нас кадимистская традиция является более важной», – заключил он. «Идея обновления (тадждид) глубоко укоренена в духовной традиции ислама», – парировал ему Мухетдинов, который в подтверждение своих слов привел известный хадис из сборника Абу-Дауда: «В конце каждого столетия Аллах пошлет для этой уммы того, кто обновит для нее веру». По его мнению, «завершая цепь пророческих миссий, сам пророк Мухаммад (мир ему) в каком-то смысле выступает обновителем религии, поскольку он, согласно повествованиям Корана, приносит лишь новый закон, а вероучительную часть оставляет неизменной». В заключение заместитель муфтия привел 10 тезисов исламского обновления, которые хотя бы частично должны быть учтены в современной системе исламского образования.

 Кадимизм и джадидизм, реформаторство и консерватизм – всего лишь слова, которые на уровне лозунгов можно повернуть и так и эдак. А вся содержательная соль всегда, как известно, кроется в конкретике. Поэтому попробуем на одном примере понять, к каким общественным практикам в реальности приводит кадимисткая система обучения, которую так усердно защищает ректор Болгарской академии. В 1915 году простой имам Хамидулла Юлдашев из деревни Акъяр прислал в редакцию журнала «Ад-дин ва аль-адаб» письмо, которое помогает нам лучше разобраться в этом, попутно сметая весь идеалистический налет с кадимизма. Он, в частности, писал: «У нас в Башкирии девочек выдают замуж с десяти, одиннадцати, двенадцати лет и в тот же год вводят ее в семью мужа. Однако в этом возрасте девочки еще незрелые и их здоровье непригодно для брачных отношений. В связи с этим, рано испытав роды, они бывают подвержены различным болезням и часто попадают в катастрофические ситуации. Да и дети, рожденные такими матерями, бывают слабые, нежизнеспособные. Я считаю этот обычай очень вредным. Хотя в нашем (то есть ханафитском – прим. ред.) законодательстве и разрешено заключение брачного договора с несовершеннолетними девочками, но, думаю, должно быть непозволительно до достижения ими зрелости оставлять их у мужа». Возрождение подобных кадимистких представлений о жизни, против которых выступал имам Юлдашев, у нас в республике сегодня уже запущено. В учебниках по исламскому семейному праву, о которых мне уже доводилось писать, начата пропаганда педофилии, легитимной с точки зрения средневекового религиозного закона. Впрочем, справедливости ради, нужно отметить, что Мухаметшин прекрасно осознает, что заигрывая с кадимизмом, он шагает по тонкому льду. «Углубленное знание ислама без современного инструментария может принести обществу больше вреда, чем пользы», – отметил он во время своего пленарного доклада. И все же он настаивает, что обучение должно вестись в рамках кадимистской концепции, а не реформаторской: «Для того, чтобы стать реформатором, надо в первую очередь иметь фундаментальное исламское образование и только потом можно вести речь о реформе». Если отбросить благообразную шелуху озвученных эвфемизмов, то, по сути, ректор нам говорит следующее: сначала надо создать проблему, а потом думать над ее решением, то есть сначала мы готовим людей с менталитетом мракобесов и экстремистов, а потом надеемся, что в их среде появится новый Бигиев, который возьмется разгребать эти авгиевы конюшни. Все это напоминает анекдот про человека, который носил обувь на три размера меньше и когда его спрашивали, зачем он так поступает, он отвечал: «У меня гулящая жена, дочь – проститутка, сын – наркоман, начальник – дурак, нищенская зарплата. И единственная радость в жизни – момент, когда я прихожу домой и снимаю эту злополучную обувь». Сначала проблема – потом решение. Первые звоночки об этих надвигающихся проблемах уже раздаются и с каждым днем становятся все громче и громче. Во второй день Болгарских чтений на секции, посвященной как раз таки концептуальным основам изучения интеллектуальной традиции ислама в России, участники конференции подняли вопрос о тезисах книги Ахмада хаджи Исаева «Наставление простого народа пониманию религии Создателя», которая совсем недавно была издана ДУМ Дагестана с приветственным словом его муфтия Ахмада-хаджи Абдуллаева и с одобрения экспертного совета ДУМ Дагестана. В этой книге на странице 29, в частности, говорится: «Если тот, на которого возложен намаз, добровольно пропустит его, то к нему применяют самое суровое наказание шариата. <…> От такого человека требуют покаяться и совершать намазы. Если он откажется выполнять это повеление, то принимается решение о его казни». Модератор секции и одновременно представитель Дагестана Давуд Тумалаев, отметив, что данную книгу лучше было бы не переводить (с аварского), подчеркнул, что казнь оставившего намаз ни в коем случае не может быть самосудом, вопрос должен решаться компетентными органами (как будто бы процессуальная корректность в подобных вещах что-то меняет, по сути дела). В дискуссию вмешался преподаватель Болгарской академии шейх Абдарраззак ас-Саади. Он порадовал присутствующих тем, что человек, сознательно отказывающийся исполнять намаз, хоть и должен быть признан неверным, но не обязательно должен быть убит, правитель может его наказать как-то иначе по своему усмотрению. Как вам? Это и есть то самое «классическое исламское образование», которое сегодня реализуется в Болгарской исламской академии во всей своей красе и которое призывает нас в области свободы совести и вероисповедания носить обувь на три размера меньше, чем это принято сегодня у всех здравомыслящих жителей планеты... Однако не спешите кидать камни в огород ДУМ Дагестана. Мы-то с вами ничем не лучше. «Если мусульманин отпал от ислама, – говорится в Мухтасар аль-Кудури, изданной несколько лет назад по решению муфтия РТ Камиля хазрата Самигуллина в качестве учебников для медресе, – ему заново предлагается принять ислам. И если есть у него какие-то сомнения, то ему их раскрывают. Его заключают под стражу на три дня. Затем, если он откажется обратно принимать ислам, его убивают. Если кто-то убьет его до того, как ему будет предложено вернуться в ислам, то это порицается, но убийце за содеянное ничего не будет» (страница 360). «Порядок данной книги, великолепие и красота изложения вопросов делает ее признанной и любимой книгой среди ханафитов», – пишет в предисловии к ней Камиль хазрат. От себя добавлю: чтобы отпасть от ислама в глазах наших консерваторов, многого не надо – достаточно лишь повторить слово в слово, например, то, чему нас учили великие Абу-Ханифа или Шихабутдин Марджани или Муса Бигиев, то есть то, что не сообразуется со стереотипами современных кадимитов. В данном отношении разница между Татарстаном и Дагестаном заключается лишь в одном: они уже начали переводить свои подобные книги на русский, а мы пока нет. В свое время некоторые высшие исламские иерархи Татарстана запустили миф о том, что ваххабизм не несет никакой угрозы для нашей республики, что он у нас, дескать, умеренный. И власть долгое время закрывала глаза на то, что ваххабизм пускает корни в наших краях, пока не начались теракты и не погиб Валиулла хазрат Якупов, после чего был дан решительный отпор влиянию этого зарубежного учения в регионе. Мне даже страшно подумать, что же снова должно произойти в Татарстане, чтобы мы наконец-то поняли, что прямо сейчас мы во второй раз наступаем на те же самые грабли.

 У читателя не должно возникнуть впечатления, что мы имеем дело с каким-то одиозными злодеями, бегающими по лесам с автоматами наперевес. Нет. Это необязательно так. Хотя некоторые наши высокопоставленные религиозные деятели-ханафиты уже обзавелись огнестрельным оружием и постоянно оттачивают мастерство рукопашного боя, но если мы говорим про академию, то ее ректор – все же интеллигентнейший человек, который в своей жизни и мухи не обидит. Да и зарубежные преподаватели академии – также отнюдь не головорезы, жаждущие крови грешников и инакомыслящих, несмотря на то, что, например, родной брат шейха Адарраззака ас-Саади Абулмалик ас-Саади фактически поддерживает ДАИШ (арабское название запрещенной в РФ группировки «ИГИЛ» — прим. ред.), делает резкие заявления против миротворческой миссии России в Сирии, а сын брата, то есть племянник нашего ас-Саади, так тот вообще является одним из полевых командиров этой террористической организации, о чем неоднократно писали на страницах арабской прессы. Кстати, труд Абдулмалика ас-Саади по исламскому вероучению в Татарстане перевели на русский язык и используют в Казанском исламском университете в качестве учебного пособия. Но проблема в другом. У многих мусульманских неоконсерваторов России существуют несколько идеалистические представления о средневековой традиции ислама, принятой ими за канон. Они сами до конца не понимают, какой ящик Пандоры сегодня открывают. И даже если это осознание есть, то у них нет абсолютно никакого инструментария по нейтрализации негативных атавизмов прошлого, то есть они являются их заложниками. Так, ректор академии на полях конференции отметил, что, например, проблема ранних браков сегодня якобы не стоит в исламе, поскольку в мусульманских странах государство запрещает вступать в брак раньше определенного возраста. Другой участник чтений также в частной дискуссии сказал, что и проблема рабства сегодня неактуальна, поскольку рабовладение официально запрещено в исламских странах. Подобные утверждения как раз и есть не что иное, как признание полной неспособности (или нежелания?) исламских богословов разрешить проблемы, которые создали их предшественники, ведь рабство и ранние браки запрещают не сами мусульманские улемы, как хотелось бы, а государство, то есть проблема всего на всего лишь купируется извне. А они как ни в чем не бывало продолжают проповедовать то, что написано в их вековых книгах, и ждут своего часа, то есть проповедуют ислам с камнем за пазухой. Думаете, что этот час никогда не наступит? Для жителей ДАИШ он наступил со всеми «прелестями» средневекового кадимизма: и с убийством инакомыслящих, и с работорговлей, и с прочими вещами. А ежели кто-то попытается реанимировать собственно исламские механизмы самоочищения нашей религии от всего того мракобесия, которое было привнесено в него за века средневековья, то будьте уверены: его объявят сектантом, еретиком, кафиром и коранитом – как угодно, лишь бы не соглашаться на возврат к изначальному миролюбивому и толерантному исламу. Достаточно вспомнить недавние усилия преподавателей Болгарской академии, направленные на информационный прессинг представителей антимракобесных/рациональных подходов в исламе, чтобы понять, что мы оказались в тупике замкнутого круга. 

 Отдельный доклад, посвященный анализу интеллектуальных споров и дискуссии вокруг открытия Болгарской исламской академии, сделала ученый из КФУ Лейла Алмазова, многие годы занимающаяся изучением татарского богословского наследия. Свое выступление она начала с комплимента ректору академии, который не побоялся пригласить на чтения своих идейных оппонентов, а затем вкратце раскрыла четыре концептуальных подхода, которые участниками дискуссии предлагались для академии. Победившую в итоге концепцию кадимизма исследователь связала с именем Самигуллина, отучившегося в консервативных учебных заведениях Турции и Дагестана и задавшего новый тренд в исламском поле Татарстана, что разительно повлияло и на судьбу нынешнего ректора академии. «Рафик абый Мухаметшин – светский ученый, которого все знают за его труды и исследования джадидизма, – отметила Алмазова. – Он основал серию „Антология татарской богословской мысли“, которая излагает самые разные реформаторские концепции. И как сегодня Рафик абый пришел к концепции [кадимизма] – это большой вопрос. Я считаю, что одной из черт Рафика абый заключается в том, что он живет в согласии с дао, а дао постоянно меняется. Он словно текущая река, которая четко улавливает тренды и направления мысли. Я считаю, это прекрасное качество – уметь понимать существующий контекст». Проанализировав образовательный стандарт и программы академии, Алмазова отметила, что в перечне дисциплин только один предмет касается богословского наследия мусульман России, что составляет всего 2 зачетные единицы из 35. Прежде ректор академии на такого рода критику отвечал, что отечественная составляющая будет раскрываться в рамках магистерских и диссертационных исследований студентов. Однако при этом упускается из виду, что основной костяк преподавателей академии – зарубежные улемы, которые вообще не знают нашего богословского наследия. Как они смогут быть руководителями соответствующих квалификационных работ, если не разбираются в этом, а сами студенты в силу принятого учебного плана не получают на лекциях нужных, прежде всего методологических, ориентиров в изучении отечественного богословия? Коротко говоря, пока в Болгаре не вырисовывается исполнение задачи, поставленной президентом нашей страны, по выстраиванию академии как оплота отечественного мусульманского богословия. Алмазова отметила и другие противоречия в реализации принятой концепции. «Кадимистское образование раньше длилось от 15 до 25 лет, – говорит она. – И, действительно, этого хватало для усвоения широкого круга книг. Такой роскоши у нас больше нет. За три года магистратуры дать кадимистское образование невозможно». Нужно отметить, что подобный временной аргумент был озвучен в рамках существующей ныне дискуссии вокруг академии впервые. Какой же выход предлагает исследователь? «Малайзия, например, известна своим мусульманским образованием, – рассуждает Алмазова. – Новое, что они привнесли, – это то, что они одновременно дают мощное и светское, и религиозное образование. Известные университеты аль-Азхар, Каруин или Деобанд – они тоже все привнесли что-то свое и это свое развивают. Чтобы могла бы сделать Болгарская исламская академия? Она могла бы тоже предложить что-то свое, например синтез академического исламоведения и классического исламского образования, чего нет еще нигде в мире. Или же можно идти по пути объединения элементов разных концепций: изучать и реформизм, и другие существующие подходы».

 В Болгарских чтениях приняли участие около ста человек. Среди них не было звезд отечественной науки первой величины, практически не было гостей из дальнего зарубежья. Кто-то может посчитать это полным провалом. Но я думаю, тут дело в другом. Исхаков в своем выступлении обозначил, что Болгарские чтения должны стать знаковым событием в интеллектуальном ландшафте российского ислама, и, как уже говорилось выше, было видно, что он подошел к этому начинанию со всей основательностью управленца с многолетним опытом. Поэтому в нынешнем году, как мне представляется, была всего лишь «обкатка» организационных возможностей академии с тем, чтобы в последующие годы можно было наращивать темп и глубину, пригласив более знаковых фигур, учитывая, что со многими из них ректор академии состоит в прекрасных дружеских отношениях. А вот с чтениями им. Марджани, прошедшими в следующие два дня после Болгарских чтений и посвященными вопросам концептуальной проработки всероссийского совета улемов, который до сих пор все никак не могут создать при академии, дела обстоят совершенно иначе. Мухаметшин был вынужден признать фиаско мероприятия, заметив в беседах с журналистами, что основные представители двух учредителей – ЦДУМ и ДУМ РФ – были представлены слабо, ключевые фигуры в Болгар не приехали. Именно так и выглядит час расплаты. Как известно, Татарстан при прежнем муфтии Ильдусе Файзове, вопреки идеалам исламского единства и вопреки необходимости для татар держаться вместе, «кинул» Гайнутдина, выведя ДУМ РТ из состава возглавляемого им совета муфтиев России. Самигуллин ничего не предпринял для того, чтобы исправить данную ситуацию. Стоит ли теперь удивляться, что Равиль хазрат отнюдь не горит желанием развивать болгарский проект, на который Татарстан сегодня делает большую ставку? Тем не менее Гайнутдин в октябре 2015 года, то есть в самом начале становления данного проекта, приехал в Болгар с тем, чтобы поддержать его. И что же он увидел? Упертое желание его татарстанских кураторов от ДУМ РТ двигать академию в дремучий кадимизм и средневековье в купе с легковесным отношением к делу, по сути, низводящим академию на уровень воскресных курсов. Кто захочет связывать свою репутацию с подобными вещами? «Призыв ко всем нам: быть реалистами, – говорил он тогда, – и очень серьезно задуматься, чтобы нам не подставить президента Татарстана Рустама Минниханова, а он тем самым не подставил бы перед всем исламским миром лидера нашей нации, президента России Владимира Владимировича Путина». «У нас должна быть внятная, трезвая, глубокая концепция нашей академии. Если мы хотим, чтобы к нам относились серьезно, у нас должна быть серьезная академия», – говорил также он. Как видим из вышеизложенного, позиция российского муфтия, соучредителя академии, де-факто оказалось проигнорированной. И Равиль хазрат стал избегать появляться в Болгаре: его не было ни на торжественной закладке первого камня академии, ни на масштабной церемонии ее открытия во время Жиена. Он приехал туда лишь на конференцию «Духовный шелковый путь», то есть свое собственное мероприятие, которое, впрочем, было сопряжено с торжествами, посвященными началу первого учебного года в академии. Вот и сейчас для участия в работе по созданию болгарского Совета улемов он определил не отечественных звезд исламского богословия типа Шамиля Аляутдинова, которые находятся в его прямом подчинении, а своих простых имамов, которые даже не имеют ни одной научно-богословской публикации. Что же касается ограниченного представительства ЦДУМ на чтениях им. Марджани, то, полагаю, здесь другая причина – банальное отсутствие кадров. Талгат хазрат Таджуддин смог прославиться своими стильными чалмами, но, увы, не воспитанниками.