Иногда в храме не знаешь, куда деть глаза, и молитва не идет, иконы отвлекают – признается заведующий Иконописной школой при Московской духовной академии архимандрит Лука (Головков). Он рассказал «Правмиру», какие иконы ему кажутся неудачными и почему, а каким все же удается помочь человеку хоть краем сознания почувствовать суть Горнего мира.
– Отец Лука, кого среди учеников Иконописной школы больше, юношей или девушек?
– У нас на каждом курсе две группы – женская и мужская. В женскую – конкурс больше. В этом году было шесть человек на место, в мужскую – два человека на место. Поступить в женскую группу, имея за плечами просто художественную школу – почти невозможно, в этом году, например, поступили лишь те, кто окончил художественное училище или институт. Причем к нам приезжают и выпускницы Петербургской академии им. Репина, и Московского академического института им. Сурикова. В этом году поступила девушка из киевской художественной академии, из вильнюсского художественного института… У ребят ситуация другая. Во-первых, после художественных институтов ребята не поступают. Таких – буквально единицы. После художественных училищ – примерно половина. А остальные – те, кто окончил художественную школу.
– С чем это связано?
– Мужчина, если он окончил институт и хочет заниматься иконой, чаще всего просто присоединяется к какой-то бригаде, вливается в нее и заодно учится. Ему надо зарабатывать для семьи, труднее даже вновь настроиться на учебу. Да и вообще в целом в храмах мужчин поменьше, их порой сложнее растормошить. Женщина эмоциональней и какие-то вещи переживает острее, быстрее. А еще такой момент, что некоторые выпускники художественных учебных заведений идут потом в семинарию. В этом смысле у девушек выбор в Церкви – либо петь, либо иконы писать. Сегодня еще есть возможность учиться на катехизатора.
– Насколько важна предыдущая художественная подготовка учащегося иконописной школы?
– Во-первых, светское художественное образование дает важнейшие навыки мастерства, культуру рисунка и живописи. Если человек научился всему этому в светской живописи, он сохранит это в иконе. Учиться иконописанию, не имея светского художественного образования, сложно, вот просто взять и сесть за икону! Но, увы, нередко случается, что современная икона – диковатая по цвету, не согласована по композиции. С композицией вообще проблема, особенно если дело касается настенных росписей – иконописцу нужно почувствовать пространство храма. Делают иногда ошибки даже известные иконописцы. Допустим, образы евангелистов всегда значимые. А в какие-то храмы заходишь, а евангелисты – маленькие: художник не почувствовал основных акцентов, которые должны быть в росписи, когда надо или окружающее уменьшать, или евангелистов увеличивать. Ну и в целом, чем выше у человека общая художественная культура, тем легче ему работать. Важна и роль педагога, и общий учебный фон, традиции школы и опыт соучеников. Человек видит, как работают другие, и это ему тоже помогает расти. Поэтому нередко бывает, что человек, поступивший к нам только после художественной школы, вытягивается в интересного иконописца.
– Как складывалась Иконописная школа при МДА?
– Наша школа развивалась, в первую очередь, на основе иконописного опыта матушки Иулиании (Соколовой), которая в начале прошлого века училась у иконописцев, у реставраторов. Ее иконописный кружок можно назвать предшественником школы иконописи. Хотя тогда одной из основных задач у нее было образование духовенства: в семинариях не было никакого предмета, который бы изучал церковное искусство как таковое. Матушка показывала глубину древнего иконописания, говорила, что язык древней иконы важен хотя бы потому, что человек в храме видит – здесь мир другой. Царствие Небесное – это не просто перешагнули рубеж смерти: за ним открывается мир духовный, преображенный. И икона об этом недвусмысленно говорит. Для матушки это было важно. Она сама писала по-разному. Иногда пробовала писать и что-то ранневизантийское, но ближе для нее все-таки было русское искусство XIV, XV, XVI веков. Причем она очень тонко чувствовала ансамбли. Допустим, ее иконостасы в трапезном храме Троице-Сергиевой лавры учитывают, что там лепнина XVIII века, живопись XIX, хотя, конечно, она писала никоим образом не в ключе XVIII–XIX веков. Когда наша школа только появилась, в ней стали обучать ученики матушки Иулиании, ученики ее учеников. Среди первых преподавателей – Наталья Евгеньевна Алдошина, ее внучатая племянница. Преподавала и Екатерина Сергеевна Чуракова. Сегодня шесть выпускников школы стали и ее преподавателями иконописания. Большое благо, что мы находимся в лавре. Сам монастырь, его уклад жизни, все это помогает воспитывать иконописцев. И то, что мы находимся в Московской духовной академии, ее преподаватели читают нашим ученикам церковные предметы, столь же значимо. Матушка Иулиания глубоко изучала древнюю икону, что активно делаем и мы с учениками. Важно ведь не просто знать искусство какого-то конкретного исторического времени, а понять его, ведь там была большая найденность языка и художественных приемов. Если даже и пополнять опыт древних веков, вносить что-то новое, важно, чтобы это было на том же уровне культуры, понимания языка иконописи. Иконописание сейчас развивается и в регионах. Интересные мастерские в Архангельске и Екатеринбурге.
– Матушка Иулиания хотела, чтобы все духовенство знало историю, теорию иконописания. Сейчас это изучают в семинариях. Почему же нередко священник заказывает росписи непрофессионалам? Кто-то должен следить за качеством благоукрашения храмов?
– Преподавание – это не панацея. Потому что, во-первых, преподаватель преподавателю рознь. А во-вторых, если преподали, это не значит, что все усвоено. Если говорить о контроле за качеством, то сейчас пытаются его организовывать. По-хорошему должна быть общецерковная комиссия, которая разбирает принципиальные вещи и самые значимые ансамбли. В некоторых епархиях действуют епархиальные комиссии, которые рассматривают крупные проекты: росписи храмов, создание самого храма и ансамбли иконостасов. Понятно, что не каждую икону – это просто нереально. И в любом случае ответственность будет на священнике, заказчике. Кое-где есть специалисты, которые отвечают за сохранность исторических памятников и смотрят, чтобы в этих храмах-памятниках не появились такие росписи, например, которые их испортят. Сейчас уточняются полномочия и задачи общецерковной комиссии. Но до конца эта система не выстроена. И, конечно, важен не только проект-предложение, но и претенденты-иконописцы. Надо смотреть и предыдущие работы художников, на каком уровне они выполняют, какое у них образование, уровень культуры, смогут они с этой задачей справиться или нет. В комиссиях, где все это более-менее работает, всегда есть духовенство с художественным образованием, которое в состоянии дать адекватную оценку, как и музейные работники, работники сферы культуры. В этом смысле можно ориентироваться на работу Издательского совета Русской Православной Церкви. Там книги просматриваются специалистами, и совет им присваивает гриф. Если, скажем, это проверенное издательство, как, например, издательство Московской духовной академии, гриф присваивается автоматически. Мне кажется, так и должно быть. Просто проверить: мастер хорошо работает, а потом уже почти не проверять. Другое дело, если какая-то новая бригада появилась, новые мастера, может быть даже в смысле решения появилось нечто новое, может быть тогда надо посмотреть повнимательней. Это не нужно все забюрокрачивать. Конечно, должна быть какая-то свобода и право на ошибку. Но от регулирования в разумных пределах стало бы только лучше.
Комментариев нет:
Отправить комментарий